— С каким бы историческим периодом вы сравнили текущее положение дел в экономике?
3367
просмотров
— Я думаю, идет угасание рыночной экономики. От рыночной экономики останется разве что потребительская кооперация производство всякой мелкой продукции, до которой государству нет особого дела. В то же время будет происходить постепенная национализация различными способами. Например, компания оказалась на грани банкротства и государство предоставляет ей ссуду, за счет этого государство будет входить в ее капитал и превращать в подконтрольную себе организацию. Вообще, я вижу два сценария дальнейшего развития.
Первый — «Поворот все вдруг». Это быстрая смена политической элиты, после чего Россия прекращает спецоперацию и приносит извинения миру за свое поведение. После этого наступает экономический кризис, который растянется на 8–10 лет. Примерно такой же срок заняло восстановление советской экономики после периода начиная с 1939 года, когда произошла советско-финская война, и заканчивая 1945 годом, когда закончилась Великая Отечественная война. Уже в этом и следующем году Россию ждет большое падение экономики: 10-12% — такую цифру уже озвучили и глава Счетной палаты Кудрин, и Центробанк. А иностранные эксперты называют цифру в 30% в этом году. В то же время мы должны будем компенсировать все потери Украины от действий России. Нас в любом случае это заставят делать, если мы захотим снова интегрироваться в мировую экономику. Если мы добровольно на это не пойдем, то на нас введут «украинский» налог от доходов от продажи нефти и газа. Они уже так делали, когда ввели для нас экологический, или углеродный, налог — нам это не понравилось, но мы вынуждены будем его платить. Альтернативной для нас станет только гордо отказаться от экспорта нефти и газа полностью. Но тогда мы точно угробим нашу экономику и загоним население в ужасающую нищету. На экспорте пшеницы и удобрений мы будем жить впроголодь, а решение вопроса о том, на что можно будет потратить в следующем квартале скудную валютную выручку, станет центральной темой заседаний правительства России.
Но есть и второй сценарий — совсем печальный. Россия — это «Северная Корея навсегда». В этом варианте в России сохранится нынешняя элита, останется, соответственно, неизменной ее внутренняя и внешняя политика, а значит, весь объем санкций станет постоянным на десятилетия. Причем мы будем похожи не только на Северную Корею, но одновременно и на такую странную территорию, которая называется Северный Кипр. Это часть Республики Кипр, которую у нее отняла Турция. В итоге возникла оккупированная территория, которую никто не признает, и никто в нее не вкладывает деньги. Это изолированный анклав мировой экономики, жизнь которого поддерживается только за счет субсидий от Турции.
В таком состоянии Россия может оказаться на 20–30 лет. У нас уже были подобные кризисы. Это кризис, порожденный Первой мировой войной, а потом и Гражданской, он длился 17 лет: с 1913 по 1930 год. Потом был еще один 17-летний кризис с 1989 по 2006 год, связанный с обвалом советской экономики и с дефолтом 1998 года.
Но сейчас я говорю не о 17 годах, а о 20–30. Почему мои опасения распространяются на еще больший, более дальний горизонт времени? Да потому, что у нас сейчас будут гораздо худшие условия для восстановления экономики. Когда Россия восстанавливалась после Первой мировой и Гражданской войн, она имела огромную поддержку Запада. Вся сталинская индустриализация состоялась лишь за счет огромного сотрудничества с Западом. Западные проектировщики спроектировали все крупнейшие заводы нашей страны. Эти заводы оснастили импортным оборудованием, к нам приехали иностранные инженеры. Наши руководители стажировались на западных предприятиях, получали там управленческий опыт.
То же самое было после распада СССР в 90-х. Сюда шли иностранные инвестиции, мы закупали массу импортного оборудования, приходили иностранные компании, строили здесь предприятия, учили персонал. Сейчас ничего этого не будет. Нам никто ничего поставлять не будет, никто сюда инвестировать не будет — все для себя сделали выводы, получили ныне исторический урок сотрудничества с Россией. Так зачем им на себя принимать в будущем лишние риски? Поэтому начавшийся и еще только разворачивающийся в экономике России кризис будет означать, что мы вернемся к благосостоянию уровня, скажем, 2021 года только через 20–30 лет, а, может быть, и никогда. Иными словами, те, кому сегодня лет 30, только, может быть, к пенсии вернутся к тому привычному образу жизни, в котором наиболее благополучные из них жили первые 20 лет нынешнего века.
Да, конечно, все это только сценарии. Потому что сегодня еще никто не знает, чем закончится «спецоперация», какими потерями и договоренностями сторон. Но уже сегодня понятно, что от главного экспортного ресурса России — нефти — все будут шарахаться, как черт от ладана, будет большая проблема, кому ее продать. И это при том, что мы уже даем огромный дисконт, это больше 40% от рыночной стоимости. Но не сильно хотят покупать. Потому что непонятно, как за нее расплачиваться и какова модель логистики. Реальный бизнес любит скидки, но всегда сопоставляет выгоду от низких цен и риски таких покупок. Важно ведь не только то, чтобы товар у поставщика был дешевым, но и чтобы сам поставщик был надежным — не подвел, а то сам попадешь под штрафы от своего покупателя. Сейчас Россия более не является ни надежным, ни удобным, ни безрисковым поставщиком. Поэтому, может быть, выгоднее платить другим поставщикам, которые продают дороже, но они не под санкциями и поставки потому не сорвут. Имея это в виду, можно понять, почему некоторые эксперты прогнозируют падение российского экспорта больше, чем даже нам сулит Мировой банк (30–31%). При этом большинство жителей России в такие мрачные прогнозы не верят. Мне пишут пренебрежительно: «Вы — всепропальщик!» Конечно, мне тоже хотелось бы верить в лучшее. Но история России нас учит другому: наша страна не застрахована от экономических провалов на долгие годы. И это всегда были периоды больших потерь для населения. С 1913 по 1930 год мы потеряли 67% валового продукта, то есть от российской экономики осталась треть. С 1989 по 2006 мы потеряли больше 40% валового продукта и стали подниматься только после дефолта, в котором многие россияне потеряли свои сбережения. И потому тревожит вопрос: «Сумеет ли нынешняя Россия за 20–30 лет, причем в режиме враждебного окружения, без помощи Запада, восстановиться?» Это большой и болезненный вопрос. Ответ на него нам пока неведом, поскольку аналогов в отечественной истории просто нет. Похоже, что мы вступили в период кризиса, который может стать наиболее тяжелым и длительным за последнюю сотню лет.
Кредит: Ссылка на источник
