Фото: globallookpress.com
Конкуренция великих держав всегда определяла основное содержание геополитических процессов. И сейчас есть страны, которые не стесняются своих великодержавных амбиций. Как Турция пытается стать одной из них — читайте в нашем материале.
Сделать Турцию великой снова
Ещё в апреле 2020 года президент Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что Анкара может стать «в центре процесса передела нового мирового порядка».
Главный редактор газеты Yeni Şafak — издания являющегося рупором правящей Партии Справедливости и Развития (ПСР) Ибрагим Карагюль прокомментировал эти слова национального лидера так: «Мы новая мировая сверхдержава».
23 марта 2021 года Эрдоган вновь заявил, что будет добиваться вхождения Турции в число мировых держав. Выступление президента было окрашено в том числе и в ностальгические тона. Турецкий лидер вспомнил о величии Османской империи и о том, как турецкое господство простиралось на «три континента».
Но есть ли у Анкары реальное основание для притязаний на статус великой державы?
Для Збигнева Бжезинского в 2012 году список великих держав включал США, ЕС (и отдельно Германию, Францию и Великобританию), Россию, Китай Японию и Индию. Ядерный статус, право вето в Совбезе ООН, военная и экономическая мощь как правило называются ключевыми критериями причисления той или иной страны к великим державам.
И то и другое позволяет проводить самостоятельные решения, выдерживая дипломатическое, военное и экономическое (например, санкционное) давление. Другие факторы — культурное влияние и привлекательность на международной арене или наличие собственной космической программы не столь важны, хотя и имеют некоторое значение.
Вторые после США
С точки зрения главного критерия — военного — Анкара обладает второй по численности после США армией среди стран НАТО — 355 000 военнослужащих. Согласно известному рейтингу The Global Firepower (данные от февраля 2021 года) — турецкие вооруженные силы занимают первое место по военной мощи на Ближнем Востоке и 11 место в мире.
При этом Турция не просто располагает военной мощью, но и довольно успешно экспортирует ее. Как сообщала турецкая редакция Independent, каждый 7-й турецкий военный проходит службу за рубежом. А согласно докладу «Глобальные оборонные перспективы-2017», опубликованному британским Pricewaterhouse Coopers (PwC), Турция является второй самой активной армией за пределами своего государства после США.
Она контролирует значительные территории на западе Ливии и севере Сирии, используя как регулярную армию, так и своих прокси. Сирийские территории де-факто интегрируются в экономическую систему Турции, а договор с зависимым Правительством национального согласия Ливии в конце 2019 года легитимизировал претензии на почти половину шельфа Восточного Средиземноморья.
Турецкие военные помимо Ливии и Сирии присутствуют в Сомали и Катаре, Ираке, Ливане, Судане и Иране. Они активно действуют на территориях Албании (где ещё с начала 90-х пользуются военно-морской базой Паша Лиман) и Косово. В Закавказье — Азербайджан — опора турецкого военного присутствия, в Средиземноморье — Северный Кипр.
До вывода войск НАТО из Афганистана Турция обладает второй по численности после США иностранной военной группировкой в этой стране, а военный лидер афганских узбеков — маршал Рашид Дустум поддерживал тесные контакты с Анкарой. С соседним Пакистаном Турция также развивает тесные военные связи.
В военной экспансии Турции в последние годы возникла лишь одна заминка — после военного переворота в Судане подвис вопрос острова Суакин, который Турция арендовала на 99 лет.
Именно деятельное военное присутствие в зонах интересов Анкары позволяет ей добиваться важных политических и экономических преференций: на равных разговаривать с Россией и Ираном в Сирии, контролировать власти в Триполи (даже после смены правительства) и в сложных отношениях с США вести себя наиболее своевольно среди всех союзников по НАТО. После заявления Байдена о признании геноцида армян Эрдоган грозится полностью заморозить как военное, так и экономическое сотрудничество с США.
На этом фоне заявления Эрдогана о готовности развивать собственную космическую программу, или несправедливости того, что у турок нет ядерного оружия выглядят вполне логично, это последние атрибуты статуса великой державы «по Бжезинскому».
Об этом же важный лозунг нынешней турецкой внешней политики — «мир больше пяти». Тем самым ставится под сомнение особый статус пяти постоянных членов Совета безопасности ООН, обладающих правом вето. Анкара же позиционирует себя как голос всего остального мира — стран, поставленных в неравноправное положение.
От мощной армии – к «мягкой силе»
Территория под фактическим контролем Турции, как было сказано выше, расширяется. На этом ее влияние не ограничивается, ведь по-настоящему великая держава, наследница империи «правившей на трех континентах» не может опираться исключительно на грубую военную мощь. И с точки зрения «мягкой силы» у Турции тоже есть, чему поучиться.
Турецкие фильмы и сериалы, которые пусть и уступают пока американской продукции, находят поклонников даже среди самых высокопоставленных лиц в других государствах.
Так, например, самым знаменитым поклонником исторического сериала «Воскресший Эртугрул» является Николас Мадуро, который даже как-то побывал на съемочной площадке шоу. Ее посещал и глава Чечни Рамзан Кадыров, а одну из ролей в сериале сыграл его сын. Турецкие телеканалы, адаптированные под соответствующую аудиторию, вещают на пространстве от Киргизии до Боснии и Герцеговины.
По поводу Мадуро и его любви к турецкому сериалу министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу даже пошутил, что когда-нибудь благодаря ей венесуэльский президент, возможно тоже примет ислам.
Шутки шутками, но религиозное влияние Турции действительно позволяет вести «завоевание территорий» и на идеологических фронтах. Деятельность турецкого Диянета — государственного управления по делам религии — уже стала предметом беспокойства властей Германии и особенно Франции. А, например, в традиционно шиитском Азербайджане, ведет к росту числа суннитов, и естественно еще большему закреплению официальной парадигмы отношений двух стран — «один народ, два государства».
Присвоение музею святой Софии статуса мечети стало одним из самых громких идеологических событий 2020 года. Несмотря на бурные дискуссии, христианский мир был вынужден смириться с политическим решением реального хозяина положения.
Пантюркистская идеология и отстаивание ценностей ислама, — не просто «идеология на экспорт». Турецкая элита в лице самого Реджепа Тайипа Эрдогана и его помощников и сама верит в свою миссию. Эрдоган — член суфийского джамаата, а его ближайший советник по внешней политике и пресс-секретарь Ибрагим Калын — специалист по исламской философии и учению выдающегося суфия — Муллы Садра.
«Великодержавность» Турции во всей своей прямолинейности направлена на отстаивание собственного не только политического, но и идеологического суверенитета, на утверждение особенного пути развития. В современном мире, где ценности и национальные идеи размываются все больше и больше, пример Турции может стать ориентиром и для других стран, когда-то утративших статус сверхдержав.
Вполне возможно, что прозвище «Султан», которое неформально закрепилось за Эрдоганом, в конечном итоге избавится от ироничного оттенка, а его решимость ввести свою страну в узкий круг по-настоящему великих держав с лихвой окупят траты Анкары на содержание своих баз в разных уголках мира.
Кредит: Ссылка на источник
